• Главная
• Новости
• Штучный был человек…

«Вот и сбывается, все что пророчится.
Уходит поезд в небеса — счастливый путь!
Ах, как нам хочется, как всем нам хочется,
Не умереть, а именно уснуть...»
В. Высоцкий

— Петя, а почему тебя пригласили в Италию?

— А ты видел, что они там делают?

Там уже никто ничего не умеет и давно не делает...

П. Степанов

Штучный был человек…

Промозглым осенним, уже уходящим днем, мы со скульптором Сергеем Бычковым долго мерзнем у очень старого православного храма… Николы в Хамовниках.

Ждем Петра Степанова, давнего друга Сергея и моего нового партнера по проекту создания скульптур в галерее у Сколково.

Скульптор Петр Степанов – сильно опаздывает.

- Петя без этого не может, он всегда опаздывает, говорит, немного грустно улыбаясь, Сергей … Бывало, сидит, чай пьет, со мной неторопливо разговаривает, ему кто-то звонит, а он говорит – «я уже иду, я в дороге…»

Петр Степанов опаздывает. В этот раз очень сильно. Его ждут многие. Но ждать очень холодно. Ранняя и грустная осень тому причина… Та самая осень, в которую ушел навсегда, так сильно поторопившись, Петя…

Скульптор, художник, друг и партнер Петра Степанова - Сергей Бычков:
«Петя в 90-е гг. научился иконописи, и монументальной живописи. Это было время немного странное – креативное. Тогда в Россию приехал из Франции иеромонах Георгий Кочетов, он работал с Успенским, ему вручили фрески, иконописи (настоящие, не испорченные большевистской идеологией). Чтоб научить людей церковному искусству. Отец Георгий в то время создал школу, и Петя стал одним из первых учеников. И о. Георгий жил у Петра, и научил Степанова всему. Этой техникой живописи (сирийской, константинопольской (имперской) и романской (Рим), а уже из этого иногда складывался свой отдельный каппадакийский), никто так не владел, как Петя. Чуть позже Петя совсем перестает заниматься светской скульптурой, и начинает заниматься исключительно монументальной церковной живописью… И здесь, мне кажется, нужно сказать о влиянии искусства Каппадокии на становление Степанова, как скульптора, художника и личности… Каппадакия – это очень известный провинциальный византийский стиль, где заметно слияние трех школ – Сирийской, Имперской – Византийской и (Константинопольской). Воплощенное в ремесло - роспись по камню, где сильно было западное римское влияние. Вся Каппадокия – это горы… Такие каппадокийские святые епископы: Григорий Нисский, Григорий Богослов и Василий Великий. Святые Каппадокии: Сотник Лонгин и Георгий Победоносец, вот они храмы вырубали в скале и расписывали фресковой живописью стены.

Петя участник первых трех экспедиций в храмы Каппадокии… Он нашел где-то книгу одной француженки, снял машину, и по этой книге стал ездить… Объездил около 300 храмов. Поездки и впечатления сильно отразились на его церковной живописи, а она у него живая, яркая… В следующий период он вернулся в скульптуру. Его нашел известный архитектор, Мамонов Алексей Анатольевич, с кем они вместе строили храмы…

Говорит Мамонов Алексей Анатольевич, архитектор, художник, друг:

«Я лет 20 занимаюсь церковной архитектурой. Конечно, приходилось со скульпторами работать, а это, как правило, капризный народ, они считают архитекторов технарями, которые мешаются под ногами. И знакомство с Петром Степановым стало контрастом ко всему предыдущему опыту общения со скульпторами. Я был поражен насколько он широкий, вслушивающийся, поддерживающий человек. Могу сказать, что работать с ним было одно удовольствие.

Собственно, я сам пробовал себя в скульптуре, мои работы даже стоят в одном из московских театров. Говорю это к тому, что мне был очевиден масштаб и уровень профессионализма Петра.

Первой нашей совместной работой был храм священномученика Владимира митрополита Киевского в Москве (около станции метро Свиблово). Храм этот сочетает в себе традиции владимиро-суздальской архитектуры 12 века и раннемосковской архитектуры 15 века, – такой, может быть, несколько необычный сплав, ставший органичным во многом благодаря непосредственному участию в этом проекте Петра. На фасадах этого храма он сделал иконы-рельефы, встроенные в порталы над тремя входами. Когда он работал над ними, то постоянно приглашал меня для консультаций, причём этого могло и не быть, – для меня это было непривычно, удивительно, я чувствовал себя просто каким-то мэтром, а понятно, что я им не был, – но он со вниманием выслушивал все мои замечания, боюсь, даже не всегда правильные.

Потом для того же храма свмч. Владимира мы делали иконостас, где тоже было принято достаточно необычное, по крайней мере для Москвы, а, возможно, и для всего русского православного церковного искусства, сочетание белокаменного иконостаса с иконами, вырезанными из камня в виде рельефов, а не писанными на дереве, как это обычно бывает.

Позже мы вместе сделали ещё один каменный иконостас, уже не резной, а отлитый из гипса, для Никольского придела храма преподобного Серафима Саровского в Раёво. А фасады этого храма увенчаны рельефными серафимами, отлитыми Петром из бетона.

Большая совместная работа у нас была при возведении храма прп. Сергия Радонежского во Владимирской области. Здесь весь декор фасада (бетонные отливки) выполнен Петром – ажурные капители пилястр, серафимы, медвежата-водомёты на крыше и две многофигурные рельефные иконы, в киоте и на входном портале.

Были у нас и ещё общие замыслы, наброски, эскизы, которым не суждено было воплотиться, всё оборвалось со смертью Петра…

С Петром можно было говорить на любую тему, настолько он был образован. Он был, как мне кажется, в лучшем смысле этого слова интеллигентным человеком, обладал высочайшим кругом знаний, эрудицией, мог поддержать беседу по самой различной проблематике. У нас не было с ним каких-то закрытых тем. Пётр всегда высказывал оригинальные мнения по любому вопросу. Но мы с ним практически не спорили, не знаю, может быть, он иногда был со мной не вполне согласен, но настолько тактично умел обойти острые углы… Во всяком случае, создавалось впечатление, что у нас абсолютное единство мнений во всех вопросах. Это, видимо, его характеризует в большей степени как человека, умевшего должным образом себя вести, уважающего собеседника.

Еще хочу отметить его юношескую, почти детскую жадность до творчества. Он не боялся никакой работы, его не особенно смущала низкая цена. Степанову был интересен процесс, творчество. Кроме того, ему было интересно для Церкви и для Бога поработать…. В общем – то, он был очень церковным человеком, прекрасно разбирался в церковной жизни. Пётр был настоящим сыном церкви.

Вспоминаю ещё, что, посещая его мастерскую, я практически никогда не уходил без подарка, пусть даже маленького. Так у него было заведено: небольшая гипсовая отливка с какого-то раритета, либо что-нибудь еще, но обязательно оказывалось у меня в кармане.

Многие затеянные им работы продолжают теперь друзья, его сын. Но, понятно, что Петра Степанова будет очень не хватать и им, и мне…»

Говорит, скульптор, художник, друг и партнер Петра Степанова - Сергей Бычков:

Надо сказать, Петины работы быстро раскупали… Почти все его работы куплены, а это редкость. Главное его качество, которое отличает от других людей – он, как никто, умел радоваться за других. Он, как ребенок, подпрыгивал в этот момент и радовался. Больше я ни у кого такого не видел. Петя много читал, знал четыре иностранных языка, привозил книги по живописи из путешествий. … Таких книг по искусству, и так много, как у него, нет ни у кого из моих знакомых... Известный скульптор Александр Михайлович Белашов оказал на него большое влияние. Петя был молодым начинающим скульптором, и он с ним объехал всю страну. В Палеонтологическом музее Белашов был руководителем, и Пете он отдал целую стену, за что Белашова и ругали, ведь Петя был молод и не вписывался ни в какие рамки.

Петя необычный человек во всех смыслах. Дед Пети, Маленков, очень известная фигура в политике (правил между Сталиным и Хрущевым). Хрущев сослал Маленкова в ссылку в Казахстан, и мальчик там с дедом и рос… Может быть поэтому Петя знает столько языков, хотя совсем не учился в школе.

Его родители были архитекторами. Но так получилось, что свое время Петя оказался среди «золотой» молодежи эдаким «выродком», так как захотел и пошел в Строгановку. Тогда считалось, что представители его круга должны поступать в МГУ, на худой конец в МГИМО... Но это Петю не остановило…

Часто Степанов выглядел неординарно, буквально, как бомж. Однажды полиция на улице забрала его за то, что у него в руках был хороший телефон. Представители полиции говорили, что подумали, что Петя телефон украл…

Еще одно удивительное качество – Петя был другом всем: жене, детям. Он в одну минуту для незнакомых становился другом.

Жена Сергея Бычкова - Елена: «Разговаривать с Петей можно было на любые темы, и на глубокие, и о кулинарии, о том, как утку запекать, и даже о шмотках. Такого уровня беседы больше не с кем было вести. Обычно все говорят о себе... Вот, например, то, что Апостол Лука носил очки – это я от него узнала, только от него… И Петя всегда подтверждал свои слова фактами из книг, журналов. Да. И с ним можно было говорить и о разных религиях, хотя он был православным. Святую Землю он пешком обошел, и схождение огня он увидел живьем. И где-то в дороге с киприотскими старухами подружился, объяснив им, только то, что у нас сними один и тот же старый церковный календарь. И киприотки его радостно взяли с собой, как своего.

Артём КИРАКОСОВ - художник, друг, партнер Петра Степанова:

Бывают же в жизни встречи... Глубокие, умные глаза, встречающие тебя сокровенным вдумчивым МОЛЧАНИЕМ-В­НИМАНИЕМ (слушают в смысле). О нём, о Степанове, в отличии от других, ‘востребованных’, ‘на слуху’, ‘интерак­тивных’... — нет ни каталога, ни буклета, ни сайта… “Петя” — именно ТАК хочется НАЗЫВАТЬ его! По ДОБРОТЕ и ТАЛАНТЛИВОСТИ (и толерантности), которые сразу же впитываются тем, кто ПРЕД НИМ. Не зря за плечами Петра такие мощные, удачно выполненные сложнейшие работы: мозаики, фрески, росписи, скульптура, витражи, декоративное оформление, станковые вещи, и все это живет во многих храмах… В наших храмах и в Италии! Петра везде - зовут! приглашают! покупают! чтут!

— “А кто сейчас может в Италии лепить?” — говорит мне Пётр! освещая комментарием свои стоящие в Возрожденческих Храмах Апеннин значительные монументальные работы, и приводит мне слова од­ного из ведущих тамошних, ИТАЛИЙСКИХ КАРДИНАЛОВ: «“Петр Степанов. Скульптор, Художник. Родился в 1953 г. в Москве. В 1976 г. закончил Московское высшее художественно-промышленное училище (б. Строгановское). Член Московского отделения Союза художников России. Участник Всесоюзных и региональных выставок, симпозиумов по скульптуре». Вот, собственно, и ВСЁ! Вот и все, что, на первый взгляд, удаётся мне извлечь ИЗ ПЕТИ! — крохотную страничку какого-то застарелого ОБЩЕГО мероприятия-выставки! и всё, довольно.

Несмотря на то, что мне было отнюдь не легко с Петей (но это — не в творческой и по в человеческой линии и не по рабочей), я сразу ОЦЕНИЛ — кто передо мной и успел ВОЗДАТЬ ему тем, что имею сам — СЛОВАМИ ДОБРЫМИ. Написал пару строк, они сложились... Рекомендовал в хоро­шие коллекции его мозаику, дерево, бронзу, дерево.

Однажды у Пети горела мастерская, холодильник вспыхнул и закоптил собою ВСЁ! ВСЁ! Но, видится мне, тут дело не только в «ХОЛОДИЛЬНИКЕ» это предлог, чтобы не убирать. И ВОВСЕ! И ВООБЩЕ! — видится мне ТАК ЭТО именно, что мастерская его — находка для нас, ''ищущих'-'иг­рающих'' с фотоаппаратом и ви­део. Здесь: ВЫХОД, ВХОД, будто смотришь Тарковского «Сталкер». Будто мастерская — из филь­ма...

РОВНЫМ СЧЁТОМ — для меня, наслаждающего СПОНТАННОСТЬЮ БРОШЕННОГО ВЕЧ­НОГО заПУСТЕНИЯ ­; стоит вопрос: как можно тут работать?

да и вообще, — шире бери — н а х о д и т ь с я? _

_ копоть _ _ гарь _ _ пыль _ _ сажа _ _ грязь _ _

Ребят (всех трёх) ПРИГЛАШАЮ быть соучастниками ДЕЙСТВА: «Храм Искусств и Святого Духа», Музей-Часовня, что // которые затеваю оформлять. И видится мне — НАЧАЛО ХО­РОШЕЕ: глаза добрые, умные, талантливые, сдержанные, воспринимающие. Значит, будет и ре­зультат. Будут и мозаики, и фрески, и росписи, и витражи, и рельефы, и круглые скульптуры, и иконо­пись, и металл, и дерево, и.... Раз кто-то отказывается (а именно так и произошло), “СВЯТО МЕСТО ПУСТО НЕ БЫВАЕТ”! И — с БОГОМ! ...Совсем не мешает КОПОТЬ ЧЁРНАЯ в мастерской Пети... Я «вижу» СКВОЗЬ неё...

Фигуры АПОСТОЛОВ (картон «СОШЕСТВИЕ СВЯТОГО ДУХА НА АПОСТОЛОВ») Петя написал легко, акварелью и акварельно, цветно, подкраскою, обозначением цвета, быстро, све­жо, с удовольствием, живо, спело, как мы и договаривались, но после его ожесточённого сопротив­ления мне.

— Ты понимаешь, сколько краски на это пойдёт? — возмущался, и не хотел ЦВЕТНОЙ КАРТОН, дорого, мол.

— Ты поступай с деньгами, как тебе удобно, я с удовольствием напишу АПОСТОЛОВ, — все споры окончились, услышал я в конце по телефону практически через год.

Нам осталось... Нам осталась... Нам остался...

О чём и о ком мы только не говорили. Даже про Суриковский….

— Вот зашёл я туда однажды, и вышел сразу, не побыл. Противно как-то, пусто. Офис. Там, наверное, одни начальники ‘от искусства’. А в Строгановке мне вообще разрешили там жить в мастерской... О Лазаре ГАДАЕВЕ много говорили, о Лене МУНЦ, о Корноухове, о Кулике (его соседе по мастерской), о ...

Петя для меня — ГЕРОЙ ИСКУССТВА! Ещё одна Страничка, исключительно русская и церковная, выписанная красивейше! И вписанная в Историю Творчества нашего Отечества и Церкви. Думаю, нужно делать монографию, ехать снимать все его работы, собирать воспоминания. Он — ПЕДАГОГ (и реально преподавал тоже, о чём мы много говорили, в МАРХИ и других местах) для наших будущих детей-художников. Такими авторами можно гордиться и писать ПРОДОЛЖЕ­НИЕ... Всеобщая История Искусств, РУССКОЕ ИСКУССТВО живо такими мастерами и бриллиантами!

На мастерской табличка «ул. им. СТЕПАНОВА». Купленная где-то…

- “Ну, разве я мог удержаться и не ку­пить?” Думается мне, что СО ВРЕМЕНЕМ, когда ВСЁ ИСТИННОЕ + ВСЕ ИСТИННЫЕ вос­торжествует и восторжествуют, именно так и случится: канет в Лету вся эта БУТАФОРИЯ “де­коративно-прикладного-оформительского искусства” нынешних ‘президентов’, ‘вице’, ‘завкафед­ров’, ‘член-корков’, ‘соцпотомков наследников красной профессуры’ и ‘контрацептактуальщиков’, поганящих наши Храмы, Академии, Вузы, Союзы, Выставки, Площади, Города, Проспекты,.. и «Ле­нинский проспект», на котором сейчас располагаются мастерские, — в том числе Петина, — переста­нет быть «Ленинским», а станет «Проспектом Апостола Петра» (как, к примеру, в каких-нибудь нынешних, совре­менных Афинах — чем от чего я в полнейшем ВОСХИЩЕНИИ!), в ответвлении Проспекта, вглубь, к ма­стерским пойдёт, действительно, «Улица имени художника Петра СТЕПА­НОВА»; не зря же Петя купил в Измайлово, на «вернисаже» свою табличку, которая уже ждёт свое­го часа на дверях его мастерской — будущего музея быть может?

Как только увидел (год назад) фото с Петиных работ (когда собирал «команду» для оформ­ления «ДОМА ВДОХНОВЕНИЯ И СВЯТОГО ДУХА»), попросил обязательно включить его... На меня шокирующее, ХОРОШЕЕ, неотразимое ВПЕЧАТЛЕНИЕ произвела подборка фото с его церков­ных трудов обширнейшей географии и разброса: больше всего — фрески, каменные скульптуры, ре­льефы, старинные итальянские соборы! Всё ЖИВО! И наполнено жизнью! Дыханием лично! Одухо­творено знанием традиции, ЛЮБОВЬЮ, как к искусству, так к Богу и (главное) ЧЕЛОВЕКУ.

Помощью Божией и руками друзей и коллег мы завершим — и смонтируем на одном из фронтонов «ДОМА ВДОХНОВЕНИЯ И СВЯТОГО ДУХА» его рельеф. И распишем по оставленным нам и завершённым уже эскизам и картонам Петра купол Часовни «СОШЕСТВИЕМ СВЯТОГО ДУХА НА АПОСТОЛОВ». С остальным придётся ещё сложнее... сложнее... да, успели многое... Не успели ещё больше... А сколько смогли бы... Вместе...

“А кто мастер?” — спрашивает Заказчик, крупнейший российский коллекционер, ФЕ­ДОТОВ Виктор Михайлович, когда мы смотрели на фото с Петиного РЕЛЬЕФА. Смотрели ещё и ещё. «Хо­рошо леплено, — сказал Виктор Михайлович.

ПОСЛЕДНИЙ ЦЕЛЫЙ год на «улице имени ЦЕРКОВНОГО ХУДОЖНИКА мастера Петра СТЕПАНОВА» только хорошая! погода... (измеряю от осени до осени, как привык как бы «учебный»): год начался и закончился ПЕТЕЙ! Степановым: знакомством, отпеванием. Никаких слёз! Степанов жил легко, будто смеясь и заигрываясь — чисто по-ИТАЛЬЯНСКИ! Вынимал 'последнее' при разговорах и переговорах о своих ценах и порядке оплаты, авансировании (тоже качество — чисто ита­льянское!). Творчески и человечески — быстро, просто и заинтересованно, внимательно слушал; продвигаться в воплощениях было легко: он вникал, соглашался, делал без разговоров, был податлив чрезвычайно.

Мы не расстаёмся, мы продолжаем.

2 октября (2014) я делал последнюю съёмку-фиксацию с его рельефа «РОЖДЕСТВО СПАСИТЕЛЯ». Я заметил, КАК БЫ себя вылепленным среди группы поклоняющихся Христу пер­сидских волхвов, первым («КИР» — почти что персидский царский родопродолжатель!)

— Ага, вот-вот... Стой так! Я леплю с тебя ВОЛХВОВ, как раз хотел попросить тебя, чтобы ты пришёл, постоял, — не сводил с меня глаз! и улыбался, а руки его, как у всякого гениально­го музыканта активнейшим непостижимым образом перебирали талантом лепщика-бога скульптур­ный пластилин... Смотрел он на меня, а разве музыканты такого уровня когда-нибудь опускают глаза на клавиатуру, смотрят в ноты?

В меру неряшливо, в меру недосказано, в меру неприлично выглажено, в меру тради­ционно, в меру авангардно, в меру на заказ, в меру для себя, в меру коммерчески, в меру творчески, в меру церковно, в меру светски, в меру западной, в меру восточной, в меру католически, а в меру и пра­вославно. СЧАСТЛИВЧИК! — ему это удавалось! И удалось...

У Пети было идеальное чутьё — вовремя приходила SMS от него, раздавался звонок, и всё ВСТАВАЛО ВНОВЬ на свои места — в отношениях, ценах, профессиональных ходах, незавер­шённых делах, прерванных обсуждениях, не проставленных акцентах. Он умел слышать, слушать, смотреть и увидеть, говорить и молчать. И всё — когда это надо! Хотя, молвят, мог уйти и в чужих бо­тинках, пойти работать в чужой парадной одёвке — но мы же художники, простите. Рассеянность и сосредоточенность — въяве — и в одном! Петре.

На последней его работе я задержал объектив на сцене, крайней справа, внизу, где Ан­гел будит спящего Иосифа: мне показалось, Иосиф — похож на Петю. Для сообщения о Петином отпевании я выбрал именно этот кадр, по ощущению, интуитивно, конечно: Ангел склонился над че­ловеком, страшно похожим ПО ОБРАЗУ на Петю! Что это, он знал, чувствовал...

Позже мне сказали: это его автопортрет, — я не ошибся, к сожалению. Боже! Какое счастье — молодость, когда только и ошибаешься. И как давно это было! И как скучно — перестать ошибаться. Всё успевать, понимать, знать, делать всё правильно! как надо!..о, Боже. Зато мы с ним теперь ****НАВЕКИ**** в этой его последней композиции. Ангел провожающий, Ангел встречаю­щий... Жизнь земная кончается сном, вечным. А жизнь вечная — ЭТО ПРОБУЖДЕНИЕ! От сна! Жизни этой. «Ангел будит святого Иосифа».

ПАМЯТЬ ВЕЧНАЯ! Рабу Божьему Петру.

Пётр СТЕПАНОВ (1953 — 2014)